Александр Лавров: иллюстрированный каталог почтовых открыток.

 

 

Ни один филокартист, собирающий живопись, не пройдет мимо открыток художника А. А. Лаврова. Они завораживают своей детской прямолинейностью, открытостью любому, легкостью восприятия, ясностью изображенного. А как милы и простодушны подписи на открытках! Благодаря им разные рисунки находят своего покупателя и делают творчество художника в целом универсальным, ведь он может найти слово и забавный сюжет для каждого. Вот девочка из обеспеченной семьи размышляет, что бы подарить близким на праздник: «Я не знаю, как мне быть, что бы к праздничку купить». А вот бедные детки, которые не то, что к празднику, а просто не могут себе ничего позволить: «У богатых деток ёлка, что за сладости, игрушки! А у нас с тобой, Николка, лишь мороз один в избушке».
 

К 1910-м годам, когда А. А. Лавров начал сотрудничать с издательствами, выпускавшими открытые письма, уже сложились определенные стереотипы в изложении многих тем. Если это был графический шедевр, то это были открытки мастеров объединения «Мир искусства», если это русский стиль, то наивысшее его воплощение – это работы И. Я. Билибина и Б. В. Зворыкина, если тема детства – то акварели Елизаветы Бём. Ее творчество было эталоном для многих художников, выбравших «детский» жанр, ей подражали, ее стиль подделывали. Она была своего рода «локомотивом» направления «детский образ во взрослой жизни». И освободиться от мощного воздействия ее прелестных детских образов, найти свой новый мотив в детской теме каждому художнику было очень и очень непросто. Художник видел успех у публики открыток на «детскую тему», поэтому стал работать в этом жанре. Но в то же время все творчество А. А. Лаврова было постоянным сопротивлением магии стилистики Е. М. Бём, поиском новых мотивов, приемов, трактовок. Именно поэтому художник упрощает свою художественную манеру письма, приближает ее к стилистике лубка, выбирает не деревенские образы, а городские, мало использует излюбленные художницей пословицы и поговорки,
но придумывает текстовые комментарии сам. Быть может, несмотря на все попытки избежать влияния художницы, открытки А. А. Лаврова так и остались бы в ее тени, но начало Первой мировой войны все изменило. Как бы это ни жестоко звучало по отношению к жертвам войны, но именно она, на мой взгляд, дала новый импульс его творчеству, обогатила его новыми темами и сюжетами, позволила нащупать те мотивы, которые отсутствовали у Е. М. Бём. С другой стороны, война дала художнику возможность проявить свои патриотические чувства, благородные стремления души, которые невозможно было раскрыть в традиционной «детской» открытке.

Все дети, а особенно мальчики, играют в войнушку. Когда это все понарошку, когда в игре никто по-настоящему не умирает, когда одерживают победу только «наши», оказывается, что нет в мире жестокости и несправедливости, а есть только непоколебимая уверенность в том, что правый всегда побеждает. С одной стороны, такое восприятие жизни ведет впоследствии к разочарованию, а с другой стороны, именно оно поддерживает патриотические порывы и делает возможными подвиги. И именно такого рода открытки были больше всего уместны на фронте, так как поддерживали моральный дух солдат и вселяли в них веру в победу. Для рядового доступный его восприятию и близкий по духу рисунок был большим подспорьем в нелегком военном походе. Неужели не вдохновит его призыв мальчика-солдата: «Вперед! Ура! Обрадуем победою мы к праздничку царя!»? Неужели на посту не взбодрят его слова мальчика-часового, ребенка, а не взрослого, переносящего те же тяготы военной службы: «Зимний холод, летний зной, все снесет наш часовой»? Другие же рисунки были предназначены для жен и детей солдат, со своей стороны также испытывавших неудобства от военных действий: и из-за разлуки с мужем или отцом, и из-за страха за его судьбу, и из-за различных новых забот, связанных с трудом тыла на нужды армии. Именно для них были созданы рисунки с такими комментариями, как: «Для борцов-героев в молодых руках вырастает стопка конченных рубах» или «Когда с милым расставались, крепко-крепко целовались». Рисунки открыток были понятны для всех, но для совсем непонятливых художник сочинял еще и текст «расшифровочки», который, с одной стороны, придавал особое обаяние открыткам, а с другой – был следствием сложившегося стереотипа необходимости для любого изображения на открытке словесного комментария, идущего от сильной литературоцентричности русской культуры и подчинения изобразительных образов – словесным. Такое единство сюжета и подписи к нему делало открытки А. А. Лаврова в период Первой мировой войны универсальным изобразительным продуктом, который можно было не только посылать на фронт, но и получать оттуда с неменьшей степенью соответствия «картинки» ситуации. Именно это позволяет обозначить творчество художника как удачный пример рисования того, что очень хорошо покупается, или даже – правильнее – того, что очень хорошо продается. Близость сюжетов реальной жизни вместе с А. А. Лавровым говорили: купи и отправь открытку с фронта домой и наоборот.

Открытки А. А. Лаврова входят во многие тематические коллекции. Конечно, в первую очередь, это коллекции живописи на открытых письмах, но сотрудничество художника с Никольской общиной Российского общества Красного Креста делает интересными их и для собирателей благотворительных открыток, благодаря чему, собственно, и я стал интересоваться творчеством этого художника гораздо шире, чем просто изданиями общины. И замечательные открытки художника, посвященные Первой мировой войне, тоже не оставят коллекционеров равнодушными. И я уверен, что коллекционеры, как маленькие дети, в последнюю очередь расстанутся с этими «детскими» открытками, если, конечно, начинали их собирать.

ВАЛЕРИЙ КРЕПОСТНОВ

English